2016.04, Непал: Бесисахар — Гхуару — Тиличо — Торонг-Ла — Кагбени — Марфа

Это черновик статьи. Когда-нибудь я ее допишу. Если есть вопросы, или помочь хотите — милости прошу.

Предисловие, которое следует пропустить

Вообще-то я не пишу отчетов о своих одиночных вылазках. О групповых писать очень просто: перед тобой персонажи, вот и пиши, куда они идут и что делают. Любое решение считается коллективно принятым, даже если на самом деле принял его ты, а остальные просто кивнули, полагаясь на твой авторитет.

С одиночными походами все сложнее. Единственное, что ты можешь описывать — это то, что происходит у тебя в голове. А это, во-первых, тяжело. Не столько потому, что мне сложно быть честным, сколько потому, что спустя время ты совершенно перестаешь понимать, почему неделю назад ты паниковал вот здесь, а вот тут был на подъеме. Все твои эмоции становятся тебе непонятными и глупыми. А во-вторых — кому интересно про то, что происходило у какого-то чувака в голове?

Но вот забавный факт. Мои отчеты о походах почти никто не читает — гораздо больше любят мои статьи про аккумуляторы. И при этом собирают больше всего писем. Люди задают по десять вопросов на письмо, просят составить план, делятся впечатлениями после возвращения домой.¹

Так что я пишу длинный, подробный и честный отчет. И если эта статейка вдохновит такого же как я на такую же поездку — я буду очень счастлив.

Сам я все свои 25 лет прожил в России и никуда не путешествовал. За полгода до этого провел неделю в Финляндии у друзей. Мне понравилось, но было очень неуютно. Так что девственность я потерял, но занятие не распробовал.

Идею пройти вокруг Аннапурны мне подкинул lexszero где-то год назад. На тот момент у меня не было работы, а денег оставалась последняя тысяча долларов, и путешествовать я на них не собирался. К счастью, вскоре мне попалась работа над одним известным проектом Ротенберга, и я нацелился взять отпуск в октябре. Lexszero к тому времени выбросил эту идею, а я уже перестал думать о компании. Дело в том, что мне было не столько интересно и волнительно отправиться в Гималаи — что я, гор не видел, что ли? — сколько проделать все это в одиночку в стране третьего мира. Сама мысль об этом пугала меня до холодной дрожи, но надо же с чего-то начинать.

Отпуск я брать не стал — мне стало жалко бросать проект, в котором я от скуки занял излишне ключевую роль. Вскоре после запуска я уволился и нацелился на второй по популярности сезон — апрель.

Я много раз пытался получить информацию о предстоящем путешествии в интеренете, но запомнил всего несколько фактов. Отзывы все противоречивые, факты ни к чему не приклеивались в памяти и так и вылетали из другого уха. Я решил, что после Джомсома ходить пешком нет смысла и нацелился на укороченный трек. Взял 20 дней — с запасом — и купил билеты до Катманду.

Когда было дело

Дело было в 2016-м году. За доллар давали 105 непальских рупий и 67 российских рублей. Соответственно, 1 непальская рупия — это примерно 64 копейки.

29 марта: Краснодар — Москва

Усаживаюсь в зоне вылета краснодарского аэропорта и чувствую, что внутри фотоаппарата что-то болтается. Смотрю в видоискатель и вижу, что фокусировочное стекло вывалилось. Я его месяц назад доставал, и, видимо, плохо вставил обратно — там такое хлипкое крепление. Снимаю объектив, вываливаю детали и кладу в карман флисовой куртки. Попробую собрать все обратно в Москве, у Севы. Лететь в Гималаи без фотоаппарата? С другой стороны — ну а почему бы и нет. Не ради картинок же отправляюсь.

Утро, а я уже чувствую дикую усталость. Голова болит. Нервное. Вроде бы и спал ночью. Переживаю страшно. Вроде бы составил наперед списки всех дел, которые надо порешать перед отъездом, беспокоиться уже не о чем. Все равно чувствую тревогу. Без причины, без мыслей в голове, просто чувствую, и все тут. Ну ничего. Чуть-чуть уже осталось. А там дальше надо будет действовать. Когда что-то делаешь — ресурсов на тревогу не остается.

В самолете вырубило как кирпичем по голове. Проснулся при заходе на посадку, пуская слюни по спинке кресла впереди меня. Благо на «победе» расстояния между креслами почти нет, удобно.

Приземляюсь в Москве. Схожу по трапу, захожу в автобус. В автобусе стоит парень, тупит в телефон. Поднимает глаза на меня, щурится, тычет пальцем и говорит:

— Марков, да?

«Марков». Обычно когда меня узнают случайные люди на улице — называют комаром. А этот обо мне откуда знает?

Через несколько секунд узнаю сводного брата моего соседа. Видел я его в последний раз лет 15 назад, да и то редко: я в городе жил, а он в селе Черниговском.

Сказал ему, что в Непал собираюсь.

— Надолго?
— Двадцать дней. Вот только я взял с запасом и не знаю, что буду делать в оставшееся время. В Покхаре посижу, наверное.
— Останешься, — с обреченностью в голосе проконстатировал собеседник. — У меня друзья прилетали в Непал на несколько дней, оставались на месяц.

И это мне говорит парень из Черниговки. Впрочем, хрен ли я еще ждал — он ведь в Москву перебрался. Меня перебравшиеся в Москву друзья все время поражают контрастом между тем, какими я их запомнил, и тем, что я вижу теперь.

Хорошая была идея запланировать ночь в Москве, а не вылетать в тот же день. Идея, кстати, была не моя, а Севы. Чуть живой добираюсь до его дома. Дружественная территория. Вот шкаф, на который надо класть вещи из карманов. Вот ящик, в котором уже полгода валяются мои ботинки. Бардака в хате больше, чем было в последний раз.

Надо починить фотоаппарат. Торопиться некуда — времени полно. Надо промыть фокусировочное стекло после того, как оно провалялось в кармане флисовой куртки, и вставить его назад. И молиться, чтобы от шершавой поверхности стекла что-либо осталось. Сева предлагает изопропиловый спирт. Отказываюсь и мою в кипяченой воде. После пары неудачных попыток Сева хватает стекло огромным зажимом и со словами «да я на уголок капну» поливает стекло из бутылки. Зажим отламывает кусок стекла, стекло падает в мусорное ведро. Пиздец. Ладно, опущу подробности и просто скажу, что в конце стекло оказывается в фотоаппарате, но с ужасными черными разводами. Сойдет и так.

Зато снарядил Сева как князя Донского на битву. Дал во временное пользование свой JetBoil Flash в обмен на мою кастрюлю с радиатором и горелку. Вынул из своей гоупрохи SD-карту на 32 гигабайта и выдал мне про запас. А также ведро алкаиновых батареек, из которых я взял 3 × AAA для налобника и 8 × AA для фотоаппарата. Ну а что вы хотите, дело ведь серьезное — в Гималаи еду. Также был предложен надувной коврик, от которого я отказался, решив, что просто куплю пенку в Непале. Там Китай рядом, все за бесценок поди.

30-31 марта: Москва — Шарджа — Катманду

В последний момент все-таки решился и выложил палатку из рюкзака. Палатка у меня легенькая — 2 килограмма, но с учетом теплых вещей рюкзак выходит довольно здоровый. Решил, что мне будет неудобно бегать с большим рюкзаком в городе, где жарко и теплые вещи на себя не надеть.

Аэропорт «Домодедово». Пограничница прожигает взглядом как учительница математики. Спрашивает, куда и зачем.

— Обратный билет есть?
— Конечно.
— Покажите.
— Э-э, распечатанного нет. Только заказанный.
— А в приложении на телефоне есть?

«В приложении»! Господи, мне 25 лет, я старенький, я в этих ваших мобильниках не понимаю ничего!

Ставь уже свою печать, дура тупая, не умрет твой Путин тут без меня.

Сотрудник службы безопасности надевает перчатку и щупает мой хвостик. Ну, на голове который. Так мило!

Жду самолета, слушаю разговоры туристов:

— Мне после Бали все остальные отдыхи, — и усмехается. — После этих отелей с золотыми унитазами...

Золотые унитазы. Я не ослышался. Я думал, это шутка такая. Да вот нет, и правда мечтает русский народ о золотых унитазах.

Рейс Москва — Шарджа. Пассажиров — жменя на весь самолет. Из-за того, что пассажиры сидят, а экипаж бегает, кажется, что стюардесс больше, чем пассажиров.

Впрочем, никто по этому поводу не расстраивается. Летели с комфортом.

Закат. Пока все позакрывали окошки — я, как кот с балкона, обалдевшими глазами смотрю вниз. Подо мной с высоты в 11 километров — пустыни Ирана. Иногда разглядишь дорогу, селение какое-нибудь. Плохо видно из-за дымки, но для вида с такой высоты можно считать, что воздух идеально чистый.

Приземляемя в Шардже. Знойный воздух жжет кожу. Отвезли в терминал аэропорта. Куда дальше — непонятно. Чтобы успокоиться — отлавливаю какого-то мужика со списками, тот заранее говорит, у какого выхода будет мой рейс. А до него еще 8 часов. Самое время облазить каждый уголок терминала.

Терминал сам из себя представляет собой достопримечательность, которую стоит посетить. Это как казанский вокзал с его ночной жизнью, только по-другому. К примеру, здесь чистенько и уютно, так что можно усесться жопой на пол и рассматривать окружающих.

Европейцев здесь не бывает. Изредка попадаются какие-нибудь залетные, которые перемещаются из одного чуркостана в другой. Единственный европейский народ, который здесь задерживается — это русские. Предостережения около дьюти-фри-магазинов написаны на трех языках: арабском, английском и русском.

Зато здесь доступны любые виды чурок. Самые смешные, конечно, арабы. Женщины в костюмах шахидок. Мужчины в белых платьицах и с бубликом на голове. Немного надменные, но начинаешь разговаривать — вполне вежливые и услужливые люди. Еще шлепанцы снимают и с ногами на кресло залазят. Кажется, что каждый из них — какой-нибудь шейх. Потом начинаешь приглядываться. Вон, у той парочки какие халаты красивые, сейчас в ювелирный пойдут. О, и действительно.

Реклама рассказывает, чему на самом деле надо учить в школе.

Пачки сигарет снабжены невероятно стильными предупреждениями. Дай янг! Хочется взять и закурить, хоть я и не курю вовсе.

Кроме того, здесь есть отличный макдональдс. Здесь мне за $7 продали бигмак (обычный, разве что чуть выше и с сыром покрасивше), большой пакет картошки (у них этот размер называется средним) и почти в буквальном смысле ведро колы. Правда, на кассе стоят гастарбайтеры, английский которых хрен разберешь. Если пересчитать все по старому курсу доллара, то получается что-то совсем неприличное. Закормить американской гадостью русского человека хотят, террористы хреновы. Ну и вообще цены в аэропорту вполне доступные, если в долларах считать.

Ходил взад-вперед по терминалу и пару раз пересекся с бомжеватого вида человеком. На третий раз заговорил с ним. Парень оказался уличным музыкантом из Португалии.

Рассказал, что вместе с турецкой девкой добрался автостопом до Грузии, оттуда в Иран и оттуда сейчас держит путь в Непал. Показал фотки на своем EeePC. Рассказал, как в Грузии спросил у парня дорогу, а тот предложил остаться заночевать у него. Горжусь Кавказом!

Вообще это была бы встреча, мало достойная упоминания, но дело в том, что это был первый в моей жизни значительный опыт разговора на английском, который я учил по технической документации да по фильмам.

Познакомился я здесь и еще с одним любителем ходить взад-вперед. Я вспомнил, что видел его в самолете, и поймал его, когда он в очередной раз проходил мимо меня.

— Тоже в Непал?
— Да. А ты учиться?
«Учиться». Пора уже сбрить нахер эту бороду.
— Не, я по горам ходить.

От скуки стали ходить взад-вперед вместе. Человек в Непале работает — катает туристов на парапланах в Покхаре. Спокойный как бегемот. Даже меня зацепило, и я наконец-то стал хоть немного меньше нервничать.

— Ты прямо излучаешь спокойствие во все стороны.
— Ну дык, семь лет уже в Непале прожил.

К ночи отовсюду, как гремлины, начали вылезать индусы и непальцы.

— Из России самолет всегда пустой летит. Зато в Катманду самолет набит непальцами. Начинаются селфи на сидениях... Довольные, домой летят...

— Ты в Катманду никогда не был? — спрашивает у меня.
— Нет. в первый раз в Непал лечу.
— Ну, тогда тебе откроются глаза на некоторые вещи.
— Какие еще вещи?
— Ну, кому-то Катманду нравится. Смотреть на все эти храмы, разрушения... А по-моему, Катманду — это одна большая помойка.

От излишков времени моего товарища потянуло на философию.

— Там в деревнях самые счастливые люди живут. Сидят, ждут, когда они там переродятся. У них же эта кастовая система. Да ты и сам все увидишь. А мы гоняемя за этими деньгами...

Захожу в самолет посреди толпы непальцев — все на голову ниже меня.

— Какие же они все мелкие! — говорю.
— Ну, не все. Бывают и здоровые.

В этот момент как раз огромный непалец в нескольких метрах впереди нас оборачивается и произносит на русском:

— Здравствуйте!
— Врачей много у нас училось, — поясняет мне товарищ.

А самолет и правда напоминает детский сад, где вместо воспитателей — стюардессы, пытающиеся угомонить детишек.

Иммиграционные карточки имеют 3 варианта пола.

Поглядел в окошко при заходе на посадку и стало совершенно ясно, что приземляюсь я в какое-то странное место.

Аэропорт, снова знойный воздух. Визу получил быстро и без проблем, даже фотографии не понадобились — их теперь делает специальный терминал самообслуживания. Стоит $20. От окошек с дяденьками-пограничникми — да и от всего аэропорта — веет каким-то теплым совком.

В аэропорту бесплатно выдают местные SIM-карты иностранцам, только паспорт покажи. На счету из коробки аж 50 рупий. В обменнике поменял $40 на рупии — на первое время хватит.

Тут мне пришлось расстаться с моим новым русско-непальским товарищем. Ощущение было такое, будто от мамкиной сиськи оторвали, но что поделать.

Вышел на площадку с таксистами и объявил, что дороже 500 рупий не поеду. Все просят 700. Один согласился, но при условии, если подберем второго пассажира. Ждать пришлось минут 10, я устал и чуть не ушел. Нашли второго, непальца, и поехали.

Забегая вперед, скажу, что эта несчастная поездка в такси была самым ярким впечатлением за все время. Нет, не подумайте, что в ней был какой-то экстрим, вовсе нет.

Я увидел то, что видел миллион раз в кино, только теперь изнутри: трафик в стране третьего мира. Он плотный, в нем нет светофоров, нет разметки, и, кажется, нет правил. И мотоциклисты! Полчища мотоциклистов! Там, где поместился бы один крупный седан, едет три-четыре мотоциклиста. А еще постоянное бибиканье. Несмотря на то, что никто не стоит, все едут. Бип, бип, би-бип, бип. Каждые две секунды. Для чего — совершенно непонятно. Кажется, что водители используют сигнал для эхолокации, как летучие мыши.

Но самое главное — это невероятное мастерство местных водителей. Которое особенно потрясно выглядит на фоне их полного спокойствия. Никто не ругается, не дергается, не нервничает, но при этом ежеминутно выходит из таких ситуаций, где, казалось бы, трагедия неизбежна, да еще и на кривых во всех трех измерениях дорогах. Поднимались на бугор по дороге шириной в одну полосу, а там оказалась индусская бабушка? Вжик — и разъехались. На спуске обогнали машину, а впереди через 50 метров другая, которую обгоняет мотоциклист? Вжик — и разъехались все четверо, даже скорости не сбавляли. Как? Хрен его знает. И что больше всего удивляет, так это то, что тебе не страшно нисколько: настолько все спокойно и обыденно происходит.

Потом я все понял. Точнее, я уверовал. Если европейский трафик представляет из себя сложное инженерное сооружение, то местный трафик — это единый организм, где дороги — капиляры, а участники движения — кровяные тельца. Ну и самый главный компонент — это десятирукий индусский бог, который находится на орбите неподалеку, и который постоянно все разруливает.

Сделали остановку по пути, чтобы высадить второго пассажира. Тут же меня оккупировал мальчик-индус. Продал мне за 20 рупий бутылку воды. Повертев в руках бутылку, я понял, что это та самая вода, которую «разливают на заднем дворе местные», как писали в интернете, и, попив которой, неподготовленный европеец можно приболеть диареей вплоть до полного обезвоживания. И все-таки я зачем-то сделал пару глотков, а остальное оставил на технические нужды.

Дальше таксист довез меня до моего гестхауса, который я забронировал заранее. Я хотел сказать ему адрес, но не нашел на карте на моей рунбе ничего похожего на адрес с номером, поэтому просто сказал название: Shree Tibet Family Guest House. Таксист сразу понял.

Гестхаус оказался мерзким гадюшником, где тебя пытаются объегорить. Ну да и ладно, лень мне уже что-то искать. Надо отдыхать, а то провел ночь в аэропорту, да еще и рейс задержали из-за тумана. Стало быть, получать разрешения на посещение заповедника пойду завтра, а не сегодня, как планировал, а отчаливать на трек — послезавтра. Заплатил сразу за две ночи.

Прилег поспать, проснулся к вечеру. На улице дождь, а я надел мембранную куртку пошел гулять в поисках ресторана.

Сразу после выхода из гестхауса ко мне подбежал непалец и стал предлагать гашиш и шлюх. Я рассмеялся, порадованный таким теплым приемом, хотя ни то, ни другое меня сейчас не интересовало. Из соображений экономической эрудиции спросил, почем второе. Тот не ответил и предложил самому посмотреть.

Вообще на улицах Тамеля — местного туристического квартала, где собраны почти все гестхаусы — тебе все время пытаются что-то продать. Начинает раздражать где-то с первого раза. А улицы такие узкие, что кажется, будто дождь капает не с неба, а с крыш.

Блуждал я удивительно долго — от вывесок рябило в глазах, а я долго не мог сообразить, чего хочу. В конце-концов, зайдя в какой-то темный проулочек, я нашел очень тихое и кайфовое место с кучей иностранцев.

Разумеется, я заказал Дал Бат. Dal Bhat — это местное блюдо, в котором подают отварной рис, а в отдельных тарелочках — похлебку и овощи. Особенность в том, что если ты не наелся — тебе приносят добавки, бесплатно. Традиция такая, что ли.

Далбатные овощи с похлебкой оказались страшно острыми. Официант извинился и сказал, что, дескать, вся непальская кухня такая. Ну хоть наелся.

К концу дня у меня от 4 тысяч рупий остались 3. Взял оставшиеся $220 наличкой и обменял их прямо напротив гестхауса.

Теперь у меня 26 тысяч. Много это или мало — черт знает, но это такая огромная котлета, что я всерьез начал винить себя за то, что обменял столько. Лишние останутся, куда я их потом дену? Сейчас это все ерундой кажется, а тогда было такой трагедией, что плакать хотелось. Похоже, нервы у меня были натянуты до предела — просто я не обращал на это внимания.

Что еще не давало мне покоя? Теперь я уже не могу вспомнить. Может, что разболится коленка, или что не успею на обратный рейс? Вроде ничего такого.

Вернулся домой, в свой гестхаус, и улегся спать дальше. Завтра ответственный день.

Вообще, больше о Катманду я вам расскажу к концу поездки. Сейчас я немного обеспокоен моими текущими делами, о которых я не переставал волноваться еще до вылета.

1 апреля: Катманду

Итак, сегодня у меня по плану:

1. получить разрешительные документы;
2. взять билет на автобус до начала моего пешего маршрута;
3. докупить недостающие вещи из списка.

Nepal Tourism Board открывается только в десять часов. А сейчас шесть, на улице светло, и это значит, что я могу четыре часа шататься по городу.

В Тамеле в шесть утра спокойно и приятно. Все закрыто, никто не пытается ничего тебе впарить. Редкие непальцы идут по делам. Смотрят на тебя с удивлением. Дескать, нихрена себе, белый человек в шесть утра подорвался и гуляет. Улыбаются, здороваются.

Застройка в Тамеле настолько плотная, что, сделав из двери гестхауса или ресторана хотя бы шаг — тебя тут же может сбить машина. Ну, чисто теоретически. Потому что, во-первых, на машинах в Тамель заезжают редко, в основном таксисты. А во-вторых, как тебя собьют, если индусский бог на орбите за всем следит?

Выхожу за пределы туристического квартала и наконец-то вижу небо. На солнышко можно смотреть невооруженным глазом и даже не щурится. Потому что пылища над городом страшная. Многие ходят в масках.

«Помойка», «помойка». Отличная помойка, мне нравится. И время, и место я выбрал самые удачные для прогулки: центр города, раннее утро, все идут по делам. Иногда поднимают гоову и пару секунд с удивлением смотрят на тебя: мало того. что в такую рань на ногах, так еще и из своего туристического заповедника вылез.

Никакого особого маршрута у меня на уме не было, поэтому я просто пришел к месту, где мне надо будет получать разрешение на посещение заповедника. Откроется эта контора только в десять часов. Ну. зато я ее нашел. Теперь спокойнее.

Центр Катманду — место шизофреничное. Прямо неподалеку от красивых правительственных зданий расположились невероятной убогости трущобы. Потом я спустился вниз к ним и узнал, что это огромный крытый рынок.

Посреди самого центра, в городе, где плотность построек доходит до неприличного, располагается лужайка, которая вроде как должна служить чем-то вроде стадиона. Среди куч мусора с утра пораньше какие-то люди делают зарядку.

Фонари на центральных дорогах оснащены солнечными батареями.

Почта не работает. Рано, наверное.

Школьницы чешут на занятия.

Полиции здесь много. Еще можно встретить солдат, которые ходят по тротуару с огромными винтовками. Ни те, ни другие совершенно не мешают. Кажется, что сквозь них пройти можно.

Возле Bishal Bazaar я нашел банкомат от Standart Chartered Bank. В интернете писали, что он не берет комиссии, но имеет ограничение на выдачу наличных — до 10 000 рупий в сутки. Снял со своей долларовой «альфы» еще 10 тысяч. Табличка рядом с дверью строго запрещает вход в шлемах и масках и просит вешать их на специальный крючок.

Потом оказалось, что комиссию в $2.23 с меня все-таки содрали. Кто именно, «альфа», SCB или VISA — непонятно.

Кварталы южнее Тамеля — обалденное место. Все улочки здесь узкие — двум машинам разъехаться невозможно — темные и до отказа заполнены людьми.

По бокам базар устроен, по центру среди людей снуют мотоциклисты. И не чувствуешь никакого дискомфорта. Не чувствуешь себя чужим, несмотря на то, что ты выглядишь как белая каланча. Растворяешься в толпе и чувствуешь полную гармонию.

Изредка к тебе подходят непальцы и завязывают разговор, но, к твоему великому удивлению, ничего не пытаются тебе продать. Сам же подходи-покупай сколько хочешь.

Один только индус оказался хитрожопым. Подвалил ко мне, а потом на радостях отвел в индусский храм того бога, что за треш и угар отвечает, да показал, что куда нажимать. Там я получил благославение от специально обученного калеки. После этого парень сказал, что, дескать, надо немного поблагодарить калеку. Да твою ж мать. Вынул 40 рупий и протянул однорукому.

На индуса это как-то плохо повлияло, он начал кормить меня историями про свою девяностолетнюю мамашу, приволок меня в магазин и попросил купить ему продуктов на 3500 рупий. Ну я его и послал. Тот обиделся. Вот он, кстати, очень сердитый на фотографии вышел.

На центральной улице увидел какую-то странную процессию, которая вскоре завернула на площадь. «Волкатон», блин. У них вся страна по горным тропам в корзинах дрова таскает, а они волкатоны устраивают.

Наконец моя туристическая контора открылась. Располагается в большом красивом здании, которое изнутри оказалось почти пустым. Заполнил анкеты, прикрепил степлером свои фотографии. Заплатил по 2000 рупий за разрешение на посещение заповедника («пермит») и за TIMS.

Каждая автобус и микроавтобус, кроме водителя, укомплектован еще и помощником водителя. Как правило это маленький, молодой, бойкий парень. Помощник водителя выполняет целую кучу функций, но самая заметная — это функция зазывалы. Зазывала свисает из открытой двери и кричит на всю улицу, привлекая внимание.

Иногда попадаются регулировщики. Регулировщиками их назвать сложно, потому что не понятно, что их жесты означают. Это скорее хаб-усилитель сигналов от десятирукого бога, распределяющий их от антенны сверху к водителям при помощи телепатии.

Вернулся к себе в гестхаус. Устал. Подремал немного. Дальше надо думать над тем, как мне выбраться на трек. Идти я буду от Бесисахара до Джомсома. В Джомсоме есть аэропорт, там разберемся, а вот до Бесисахара надо как-то добраться на автобусе. В интернете я читал, что туда отходят автобусы от автостанции Гонгабу на севере Катманду. Посмотрел по карте в OsmAnd’е — ага, вот она улица на севере, пешком дойти можно.

Городской пейзаж стал меняться. Застройка уже не такая плотная, магазины исчезают, зато пыли и мусора все больше и больше. Дошел до большой дороги. На широкой обочине кое-где стоят пустые автобусы, но на автостанцию это не похоже. Нигде не видно билетных касс. Поспрашивал у местных. Они показали на запад, сказали, что там.

Долго я бродил вдоль этой дороги, пытаясь понять, где мне купить билет до Бесисахара. Люди, которых я спрашивал, показывали дальше. В конце-концов я нашел кучку каких-то ларечков, на которых были надписи по-непальски и нарисованы автобусы с маршрутками. Спрашивал там — все очень хреново понимают английский и показывают друг на друга. В конце-концов в одном таком ларечке мужик выписал мне билет на завтра в 6 утра. Показал на микроавтобус и сказал, что будет такой же. Попросил 1000 рупий. Елки-моталки, тысячу! Я даже переспрашивать не стал — лишь бы точно уехать завтра. Мужик выдал мне свой телефон и сказал, чтобы я звонил в случае чего. Ага, ты и так нихрена не понимаешь, так еще и буду я тебе по телефону звонить.

Ну да ладно, одной проблемой меньше. Иду назад: надо докупить пенку, газ и туалетной бумаги.

Необходимость пенки у меня вызвала большие сомнения — все же треккинг, в тихаусах буду спать. Но мысль идти в горы без пенки вызывала панику. Черт с ней, куплю. К моему удивлению, отыскать нормальный коврик мне не удалось. Пришлось купить тоненькую ерунду с серебристой фольгой за 600 рупий.

Газ я не взял по понятной причине — в самолет его не возьмут. Стал смотреть, почем газ. Дорого, блин! В конце-концов отдал 1300 рупий за 2 маленьких баллона. Газ мне нужен будет для того, чтобы кипятить воду. Если не кипятить — можно отравиться. А покупать воду в бутылках на большой высоте, говорят, очень дорого — ее ведь туда тоже на горбу тащат.

Вообще с ценами выходит забавно. Ты помнишь, что в долларе примерно 70 рублей и 100 рупий. Получается, что рупия — это почти рубль. И каждый раз, когда ты слышишь цену в рупиях. ты неосознанно переводишь ее в рубли по курсу 1:1 и думаешь, что дорого. Потом вспоминаешь, что рупия — это не рубль, а почти рубль, и выходит не так уж и дорого. А потом вспоминаешь, что еще пару лет назад в долларе было 32 рубля, и цены становятся почти бесплатными. Вот только твоим ощущениям все эти вычисления по барабану, и как ты переводил в рубли по курсу 1:1, так и переводишь.

Нашел еще один относительно понтовый ресторан и снова заказал там дал бат. А потом в гестхаус и спать. Завтра на автобус со сранья вставать.

2 апреля: Катманду — Бесисахар — Бульбуле

С утра включаю рунбу, чтобы посмотреть дорогу, и понимаю, что я полный идиот, а автостанция была все это время у меня под носом. Она даже на карте отмечена! Надо только торговый центр обойти. А я не заметил, вот и блуждал рядом. Ну да черт с ним, поехали.

Пришел к месту, где мне вчера продали билет. Ларек закрыт. Сижу, жду, на всякий случай спрашиваю у водителей приезжающих микроавтобусов, не к ним ли мне. И тут появляется тот самый мужик, который продал мне билет. Надо же, прямо с раннего утра работает. Английского он по-прежнему не знает, зато достает для меня скамейку, чтобы не стоял. Другие непальцы проявляют ко мне интерес. Пока сидел и ждал — пристал как банный лист индус-попрошайка, который пытался мне лоб красной краской измазать. Что там мазать, я уже вчера намазался.

Микроавтобус прибывает. Мой рюкзак отправляется на крышу. Мужик суетится, показывает мне мое место. Салон впечатляюще набит непальцами, которые улыбаются мне. Дескать, нихрена себе, белый человек к нам в сраную маршрутку забился. Мужик стелит под мое сиденье пледик. Я щупаю потолок прямо над головой, говорю «да я уже и так высокий». Молодежь сзади смеется.

Поехали. На окраинах города движение начинает приобретать какой-то порядок. Даже вспоминаешь, что в Непале левостороннее движение — до этого такие формальности как-то совсем не ощущались.

На спусках водитель выжимает сцепление. Двигатель перестает шуметь, и ты чувствуешь, как ускорение свободного падения делает свое дело. Страшно. Первые секунды три. Потом вспоминаешь, что все под контролем десятирукого бога.

Дорога до боли похожа на черноморское побережье. Только трафик плотнее, дорога хуже, но зато аварий нет. А еще перед опасными поворотами водители начинают яростно бибикать.

Ехать в этой консервной банке часов шесть.

Останавливаемся на специальном островке посреди серпантинов. Воды купить, перекусить, пописать. Рядом останавливаются большие туристические автобусы в Покхару. Белые люди выходят из них с кислыми мордами. А у меня полная маршрутка счастливых непальцев. Хорошо!

Едешь дальше, слушаешь индусскую музыку по радио, где 20 минут то дядя, то тетя поют одно и то же предложение, смотришь на своих попутчиков, на дорогу, на придорожные деревни, на рисовые поля, и тебя накрывает. Ты представляешь, что этот микроавтобус — это вагончик из Half-Life, который летит в космосе среди звезд. Закрываешь глаза и пытаешься представить место на глобусе, где ты сейчас. Потом открываешь и смотришь в окно. Да, такие же склоны, как на черноморском побережье. Только тумана с пылью больше. И пальм. Чувствуешь какое-то неосязаемое, легкое, но всепоглощающее счастье. Нет, тебя не накрыло. Тебя отпустило. Это раньше тебя накрывало всякой хуйней, а теперь ты один в жопе мира, в маршрутке, забитой непальцами, с легеньким рюкзаком на крыше, и понятия не имеешь, что будешь делать в ближайшие 18 дней. А, все равно, какая разница. Хочется ехать и ехать, и чтобы этот микроавтобус никогда не останавливался.

Но остановки все же делаем — даже у непальцев жопа затекает. Вылезаю. Молодежь подходит и интересуется, откуда я и куда.

Где-то часа за полтора до места назначения эйфория спадает и начинается ломка. Натурально! Вдобавок в микроавтобус влезает жирный непалец в костюме и с длинным ногтем на мизинце и садится рядом со мной. Из какой-нибудь понтовой касты поди. Хрен ли ты к пролетарию в маршрутку залез, высокоранговый?

Заезжаем в Бесисахар. Оказывается, это длинный такой поселок. Надо где-то вылезать, где — не знаю. Ближе к середине кто-то выходит, я за компанию.

Все, приехали. Осматриваюсь вокруг. Бесисахар выглядит милым поселком с одной главной асфальтированной улицей. Слева и справа банки с ATM’ами. Цивилизация! Где-то здесь, как я читал дома, должен быть пост, где проверяют пермиты и TIMS’ы. Интересно, я его уже проехал, или он будет дальше? Вижу какую-то справочную для туристов, спрашиваю. Говорят, что будет дальше. Ну и славно.

Дохожу до чекпоста TIMS. Молодая женщина проверяет мою карточку. Пермит, значит, будут проверять еще нескоро. Рядом ошивается европеец и ругается по телефону со своим агентом. Тот подсунул ему синий TIMS вместо зеленого, так что идти он теперь может только в сопровождении гида и прочих излишеств туриндустрии. А мне хорошо, я все сам делал, у меня все в порядке.

Как только дома заканчиваются — заканчивается и асфальт, и начинается грунтовая дорога. Ну вот я и на треке!

к сожалению, троп на другом берегу на карте нет, поэтому пришлось нарисовать, что я все время топал по дороге по левому берегу

Пора доставать свои палки. Кидаю рюкзак на обочину — и в это время мне дорогу перебегает ящерица размером с локоть. «Е-еб твою мать!» — сразу вспоминаю я родную речь.

Дорога, ну... Не столько грунтовая, сколько пыльная. Вдобавок оказалось, что Бесисахар — не последняя остановка. Мне почему-то этого и в голову не пришло. Периодически мимо тебя проезжают автобусы и джипы, пылят. Неприятно.

Местные виды все так же до боли напоминают родное черноморское побережье. Только дымки больше. Я-то, конечно, умом понимаю, что я в самом начале трека, но возмущение все равно не проходит: где мои горы-то? Я что, в Гималаи приперся на эти зеленые холмики в тумане глядеть?

Справа от дороги появился мост через реку, который обещает мне избавиться от хождения по пыльной дороге. Мост подпрыгивает от каждого твоего шага, но ощущается солидно.

Присел на другом берегу и достал свои бумажки. У меня с собой была распечатка New Annapurna Trekking Trail Guide, или просто NATT — «путеводитель по новым тропам Аннапурны». Коротко о том, что это такое. Жил-был немец, который очень любил гулять в этих местах. Ходил здесь раз 30. А потом непальские власти решили, что надо все-таки развивать инфраструктуру, и провели до горных поселений дороги. Немцу это не понравилось, ведь по дороге ходить — никакой романтики. И придумал маршрут, который как можно больше проходит по кущерям, где турист сможет на полную катушку почувствовать себя отважным треккером, глядя на то, как все нормальные непальцы едут по дороге. В общем, очень спорное руководство.

Оказалось, что NATT-маршрут как раз требует перебраться на другой берег по этому мосту. Ну и прекрасно.

Время только перевалило за полдень. Жарко. На пути встречаются деревеньки в три домика. Иногда — непальцы. Взрослые, детишки, старики. Начинаю улыбаться и здороваться со всеми подряд. В горы пришел все-таки. Здороваюсь по-английски. Те в ответ намастятся.

Фотографировать людей стесняюсь. Даже их дома разглядывать и то неудобно как-то. Почему-то создается ощущение, будто бы здесь турист раз в год проходит, и хорошо бы было не шуметь. Не потому, что страшно, вовсе нет, а для того, чтобы не нарушать привычный распорядок.

Слышу звук работающей техники. Экскаватор копает гору. Гималаи, блин. Вдали от цивилизации, ага.

Единственное, что мешает тебе представить, что ты находишься недалеко от дома — это, конечно, рисовые поля.

Я хотел идти все время по правому берегу, как советовали в NATT, и так добраться до Бульбуле, но я почувствовал, что сбился с пути, выбрав не ту дорогу. Решил воспользоваться вторым висячим мостом, перейти на левую сторону и идти дальше по пыльной дороге.

Где-то тут меня и накрыли сомнения. У меня с собой почти 28 тысяч рупий. Хватит ли их на 2 недели трека? А на билет на самолет из Джомсома в Покхару? Есть ли рабочие банкоматы в Джомсоме? Наличных долларов-то у меня тоже нет. Что я буду делать, если у меня на треке деньги закончатся?

Я начал всерьез думать, не вернуться ли мне в Бесисахар, где еще есть банкоматы, и не снять ли еще наличности.

Кхуди. Мой план по дням был составлен на основе статьи в Википедии. Там на прогулку от Бесисахара до Кхуди отводился целый день. Господи, да тут же пару часов идти.

Мост в Кхуди. Такое ощущение, что для его постройки разобрали железную дорогу.

Не, ну это уже вообще ни в какие ворота.

Посмотрите, башенный кран они приперли. Я пришел в Гималаи для того, чтобы увидеть, как строится гидроэлектростанция.

Еще один висячий мост, который соединяет две части Бульбуле. Высоко, блин!

По левой стороне реки вижу три солидных гестхауса. Выбираю последний. На табличке написано «Everest Guest House». Захожу во двор, обхожу кругами — все закрыто, никого нет. Выхожу со двора, обхожу вокруг и вижу — сидят неальцы и сплетничают. «Мне бы комнату», — говорю. Хозяева поднимаются и проводят меня. Говорят «посидите, подождите», а сами запрягают свою маленькую дочку. Та хватает пылесос без насадки и пылесосит зеленый ковер на полу.

Осматриваюсь. Две кровати, свет, розетка, и — е-мое! — чистые простыни! Живем. А я-то думал, все куда скромнее будет.

(спальный мешок мой, разумеется)

Пошел в душ. Душ был примерно температуры воздуха, но было жарко, и меня это нисколько не волновало.

Угадайте, что я заказал на обед? Правильно. Попросил добавки. Мне нахреначили целую гору из кастрюли. Все съел. В горах все-таки.

Хотел купить у хозяев воды в бутылках. У них тут дорога, машины ездют, вода поди дешевая, а тратить газ почем зря мне не хочется — наверху пригодится. Хозяева ответили, что это вода не для продажи. Я не понял. В конце-концов выдали мне бутылку бесплато.

Прилег подремать. Проснулся от того, что в столовой пели непальцы. Пришел к ним. Там сидело штук шесть мужиков, которые потягивали пивко. Похоже, строители с плотины. Тут-то я и понял, откуда такая безинициативность в работе хозяев лоджии — они непальцев обслуживают, им и так хорошо, зазывать никого не надо.

Достал свои бумажки. Надо бы снять сомнения по поводу того, хватит ли у меня времени на весь трек. Когда я был дома — я думал, что 20 дней до Джомсома — это срок с большим запасом, который я не буду знать, куда девать. Но я совсем не учел формальности, переезды и прочую ерунду. С учетом этого выходит не так много.

Я взял бумагу и расставил на ней числа от 1 до 19. 19 числа я улетаю. 18 число надо потратить на переезд из Покхары в Катманду. 1 и 2 числа я уже потратил — вычеркнул их. В моем распоряжении на то, чтобы добраться до Покхары, осталось 15 дней. План же из статьи в Википедии предполагал 12 дней от Катманду до Джомсома. Итого у меня десятидневный план уклаыдвается в 15 дней. Неплохой такой запас! Еще день нужно накинуть на перелет из Джомсома в Покхару, но это погоды не делает.

Всего три дня прошло, а впечатлений уже полная жопа. Оставшиеся 18 дней кажутся целой вечностью, до которой еще и дожить надо.

Посоветовался с хозяином. Тот прикинул мне, что на 2 недели мне понадобится 20-25 тысяч рупий. А у меня 27. Ну и славно.

И все же несмотря на запас по времени и по деньгам моя ситуация меня не устраивала. Меня вообще никогда ничего не устраивает, всегда хочется идти дальше и быстрее. Я решил, что глупо тратить время на вот это вот «черноморское побережье» и надо как можно скорее его пройти. Ну а в горах повыше уже найти себе развлечение на сэкономленные время и деньги. NATT говорит, что дорога кончается в Джагате — а не поймать ли мне джип туда?

Наметил себе, что завтра попробую добраться до Джагата. Пешком или нет — не важно. Непалец выслушал мой план и сказал, что я крышей поехал, и за день до Джагата не дойду.

На Черном море громко орут цикады. Здесь цикад нет. Зато есть птица, которая громко и очень однообразно кричит. Кажется, круглые сутки. И все время одно и то же. Задалбывает.

В соседней комнате во сне что-то бубнил непалец.

3 апреля: Бульбуле — Джагат

Проснулся где-то без десяти пять. Умылся, начал собирать вещи — попросыпались и непальцы. Попытался приобрести у хозяев еще бутылку воды — те не хотят. Так и не разобрал, что они там бормочат.

Идти утром клево.
Во-первых — не жарко.
Во-вторых — видишь, как просыпаются непальцы. Выползают из своих хижин, построенных черт знает из чего. Умываются под шлангами, из которых постоянно течет вода из ручья выше по склону.

Потом на дороге встречатся непальцы, идущие по своим делам. Начинаешь практиковаться в произношении единственного местного слова, которое ты знаешь — «на-масте-е-е!» Те отвечают, радостные такие. Маленькие девочки в традиционных платьицах при этом складывают ручки вместе, потом проходят мимо тебя и хихикают. Сдохнуть можно от умиления!

Разумеется, ничего этого я не сфоткал. Волновался. Вместо этого фотографировал унылые пейзажи.

На правом берегу стоянка строительной техники на фоне рисовых полей и лачуг местных жителей. Разительный контраст.

На том же берегу должен был проходить NATT-маршрут. Я же решил идти по дороге. Дорога, конечно, скучная, но зато так быстрее. Я подумал, что лучше я потрачу лишние дни на ходьбу в высокогорных районах, а не на это хождение по окраинам Сочей.²

Ходить там, где есть дорога, не очень приятно. Пусть по этой дороге одни джипы ездят. Дело не в том, что ты идешь по дороге, а не по тропе рядом по пояс в кустах, а в том, что эта дорога здесь вообще есть. Вне зависимости от того, где ты идешь, тебе придется смотреть, как непальцы ездят на заполненных доверху джипах и смотрят на тебя как на трекера. Вон, даже куры едут, а ты нет.

Со склонов текут ручьи. Прозрачные до неприличия. Каждый раз очень обидно, что не можешь просто так, как на родном Кавказе, взять и набрать воды в бутылку. Нет, можешь, конечно, но кто знает, что за як насрал в него на горе выше по течению. Непалец от этого не сдохнет, а я сдохну.

Ущелье все круче. Вокруг вершин уже облачка бегают.

Здоровый банер у дороги рассказывает о гигиене.

Рядом другой, рассказывающий об окрестных деревнях. Выглядит заманчиво. Но не сегодня. Сегодня у марш-бросок до Джагата.

Старая электростанция на каком-то ручье. Рядом трансформаторная станция. В Гималаи пришел, да. Жалуюсь.

Дорога прыгает вверх и вниз. Идешь с утра уже который час. Солнце в спину печет. За это время встретил всего пару групп иностранцев, которые оказались на редкость неразговорчивыми.

А вот и сам Джагат. Осталось только к нему спуститься. Эффектное место.

Я никогда не фотографирую повернув камеру на девяносто градусов, но тут просто не влезает ничего.

На противоположном склоне ущелья, где-то далеко в дымке видны деревни и рисовые поля. К деревням подведены провода с электричеством. Обалдеть.

Внизу подвесной мост. Система та же, но выглядит намного круче всего, что я видел до этого.

Зашел в Джагат. Деревня напичкана здоровыми гестхаусами. В NATT-гиде я читал, что дальше дороги нет. Наверное, поэтому. Местный мужик стал расспрашивать, откуда я.

— Из России. Но сегодня я из Бульбуле.
— У-у, Бульбуле! Так ты русский спортсмен! Марафонец!
— Ну... Бегун, но не марафонец.

Но устал я и правда очень сильно. Стал искать себе гестхаус.

Непальцы очень любят бренд The North Face. Каждый четвертый ходит в нортфейсовской куртке. Конечно, в китайской синтепоновой куртке с логотипом «The North Face», а не настоящей.

На веранде вот этого сооружения заговорил с французом.

— Ну как гестхаус?
— Да неплохо. У них тут вайфай есть.
— Я больше мечтаю о горячем душе, чем о вайфае.

Впрочем, сейчас я был бы рад и холодному. Вспотел весь по дороге.

Прибежал хозяин. Попросил его показать комнату. По английски понимает и говорит с трудом. Повел меня на третий этаж.

За комнату попросил сто рупий. Ну что же, так и быть, я согласен.

Газовая колонка.

Здесь же традиционный неальский туалет — унитазов они не понимают, ставят их только в городах для белых людей.

Вода в колонке греется на газу из этого балона.

Балоны с газом привозят на джипах.

Вайфай.

Вайфай запитан... Нет, не от 3G-антенны. Это опять WiFi-антенна.

Антенна смотрит куда-то туда. Погода к полудню, кстати, совсем испортилась.

Вот теперь вы понимаете, в каких суровых условиях приходится выживать в Гималаях?

Эх, твою мать.

Ну, ладно. Будем считать, что у меня отпуск. Отдыхаю в отелях, все как положено.

Заказал пожрать. Вот местное меню, чтобы вы его себе представляли.

Хозяин на кухне колдует над яблочным пирогом.

На веранде материализовалась французская негра с рюкзаком Forclaz 70. Сказал ей, что хороший рюкзак. Друзья ходят, живые.³

Мне наконец-то принесли не переперченый далбат, от которого я остался в восторге и попросил добавки. Но это полбеды. Яблочный пирог оказался обалденным. Его ешь и не чувствуешь ни сахара, ни разваренное месиво из яблок во рту, а чувствуешь яблочный вкус. Все, что я пробовал до этого, было напрасным переводом яблок. Европейцы вообще не врубаются, как пироги печь.

Позвал хозяина, пожал ему руку и поблагодарил за обед. Тот засмущался.

На часах чуть перевалило за полдень. Я, конечно, молодец, много прошел за сегодня, очень устал, но вот я отдохнул, поел, и понятия не имею, что делать с оставшейся половиной дня. Не чесать же дальше. Сколько можно, во-первых, а во-вторых — заселился уже, лениво. Остаток дня пришлось тратить на сон и хождение взад-вперед. Никогда еще не было так скучно в горах. Решил впредь тратить оставшееся время на то, чтобы идти дальше.

Козлик фоткается с белыми людьми.

Заприметил двух молодых людей с портером, которые прошли мимо, глядя на все окружающее как на говно. «Интересно, откуда они», — подумал я.

Не, вообще в Джагате есть не только гестхаусы.

Магазин напротив со всякой ерундой.

Непалке нечего делать. Когда непальцу делать нечего — он камни таскает.

Такой он, вот, Джагат.

На ужин были наконец-то опробованы момошки, а также заказано нечто, что в меню значилось как «Local Beer Cup». Мне принесли кружку какой-то прозрачной и довольно крепкой ерунды. Я попытался распросить хозяина, из чего и как это делается, но он меня не понял.

4 апреля: Джагат — Дхарапани, Наче

Ущелье после Джагата стало еще круче. Голые камни без деревьев, маленькие водопады. Влажно. Теперь это уже совсем не черноморское побережье, это гуамское ущелье. Только большое.

NATT-гид наврал. Дорога дальше есть, и из Джагата вполне можно уехать на джипе.

Пока шел по дороге — нашел тропу, ведующую влево в гору, и бело-красную метку на камне рядом. NATT-тропа, значит. Решил свернуть на нее, а то дорога уже в печенках сидит. Иду по кущерям и чувствую удовольствие от того, что я теперь настоящий европейский трэккер, а не по дороге почем зря иду.

Я хотел сфотографировать деревню на фоне задницы туристки. Вместо этого у меня получилась плохая фотография и отличная иллюстрация «реакция непальского дитяти на фотоаппарат».

Пацан свое дело знает.

В Чамже я чуть не пропустил поворот с дороги на тропу по правому берегу. Спасибо непальцам, которые спросили, куда я собрался, и показали путь. Там меня ожидал длиннющий подвесной мост, который привел меня в восторг.

С одной секцией на мосту произошло что-то совсем страшное. Непальцы починили как могли:

Вот с этого момента у меня начался полный треккинг. Автомобильная дорога, выдолбленная в скалах, оказалсь на другой стороне реки и выше меня. Я шел внизу. Тропинка разделялась время от времени. На траве повсюду валялось ячье дерьмо. Если бы не оно, то здесь было бы неплохое место для кемпинга.

Потом я уперся в скалу с одной стороны и в горную реку с другой. Куда идти — неясно. Тропы дальше нет. Посмотрел в рунбу — там ничего хорошего: я рядом с тропой на карте, метрах в пятидесяти, да вот только чтобы до нее добраться — надо метров 30 лезть по вертикальной скале. Я решил, что где-то не там свернул. Вернулся назад, свернул на другую тропу. Ничего нового, только кущерей побольше. Шарился, наверное, минут сорок. Устал. Никто меня не догнал — значит, я и правда не туда забрался. Пошел обратно, глядя в оба глаза. Выяснилось, что я пропустил вот такие вот облагороженые ступеньки, спутав их с кучей камней, и пошел влево, где хорошо просматривалась беленькая тропа на земле.

Тропа стала состоять целиком из каменных ступенек. Я начал думать о том, что непальцам реально делать нечего. Нет, это, конечно, здорово, что все так облагорожено на века, но, черт подери, сколько труда стоило приложить все эти камешки друг к другу?

На одном из камней около тропы грелось штук пять очень красивых ящериц. Те заметили меня еще на подходе и убежали в трещину. Эх, жалко! «Ладно, — думаю, — буду стоять, пока обратно не выползут».

И одна, самая борзая, таки выползла.

Залезла на самый край и демонстративно стоит с видом «ну и хрен ли ты тут забыл, чмо сраное?» Затем к ней осторожно присоеденились другие. На меня не реагируют — фотографировал в упор, поднося объектив к самому носу.

Попадаются деревни в пару домиков. Если у дороги домики были собраны из строительного хлама, то тут — из естественного.

В одной из такой деревень за столиком возле тихауса сидели пара непальцев и та европейская парочка, на которую я обратил внимание в Джагате. Проходя мимо них, мне показалось, что они говорят по-русски.

— Мне послышалось?
— А-а... Нет, вам не послышалось.

Один из непальцев стал смотреть на меня так, будто я заклинатель змей.

Спросили, много ли я хожу по горам, попросили советов. Наверное, это мой дар: от меня все время ждут умных мыслей, даже если я сам тут впервой и наложил полные штаны от страха.

Птицы под ногами летают.

А потому что высоко. Вот у меня спрашивают, чем Гималаи от остальных гор отличаются. Сейчас объясню. Вот вниз смотришь, где река течет — и глаза нихрена фокус поймать не могут. Настолько далеко.

А чтобы посмотреть на вершину — надо задирать голову так, что мой хвост на голове начинает упираться в спину и мешать.

Ваш знакомый-фотограф сказал вам, что в горы нужно брать длиннофокусный объектив? Ссыте ему в лицо: в горах он никогда не был. В горы надо брать широкоугольник. Потому что эти сраные горы в кадр не влезают нихрена.

Дорога по другую сторону реки выдолблена прямо в этой скале. Прямо в центре этой фотографии есть джип. Попробуйте его найти.

Ладно, топаем дальше.

Под скалой расположился маленький сарайчик-тихаус, оборудованный непальской бабкой. Остановился, попросил чаю. Сидишь на стуле, смотришь на ущелье — красота! Тут я понял, зачем в горах нужен чай: чтобы чувствовать домашний уют.

Пока я сидел, меня догнала пара белых людей.

— У меня хобби — фотографировать людей, которые что-то фотографируют!

Разговорились. Ребята (мальчик и девочка) оказались из Канады. Канада, значит. Что мне надо в Канаде? О, вспомнил!

— Я вот люблю небоскребы, и горы тоже люблю. И у вас есть там какое-то место, где и то, и другое вместе можно посмотреть.
— А-а! Тебе нужен Ванкувер. Дорогой он, правда. Мы Москву хотим посетить, но говорят — там тоже все дорого. И, не имея друзей со знанием русского, там делать нечего.
— Ну, насчет русского — может быть. В России по-английски никто не говорит. А цены вас порадуют. У нас с 2014 года рубль девальвировался.
— Да у нас в Канаде то же самое. А где ты свой английский выучил?
— Ну я программист.
— А-а! Язык работы.

Ну и о том, о сем, чай допили, рюкзаки надели, пошли дальше. А у меня на душе прямо счастье. В первый раз в жизни я поговорил на английском, при этом не запинаясь, не переспрашивая, не повторя и, самое главное — не чувствуя себя идиотом. Похоже, все дело в том, что я разговаривал с нейтив-спикерами. Тоже впервые в жизни.

Табличка. Полезная.

А дальше мне открылся вид на поселок Тал. Пару слов об увиденном. Если бы мне принесли такой рисунок, то я бы рассмелся и сказал, что такой пошлятины на свете не существует.

Вход украшает здоровенный баннер. Не знаю. про что.

В Тале есть два основных стиля оформления гестхаусов. Первый стиль — «розовый блядовник»:

Второй стиль — «маями бич»:

Традиционная непальская калитка. Не спрашивайте, в чем ее смысл, я не знаю.

За этот сайдинг мне хочется кого-нибудь убить. Была красивейшая каменная стена, а сейчас говно это прямоугольное.

Справа был здоровенный водопад, подъем к которому был облагорожен металлическими лестницами. Я долго думал, идти и исследовать этот водопад, или идти дальше. В итоге мне стало лень переться туда с рюкзаком, а бросать я не стал — боялся, что непальцы стырят что-нибудь важное.

Дальше я снова всех обогнал в полной решимости добраться сегодня до Дхарапани. Тропинка подо мной была самая облагороженная.

Здесь начал появляться бетон. Забавно.

Кое-где ступенки выглядели так, будто им уже сто лет.

А дальше тропы не стало. Тропу снесло оползнем.

Я не сразу в это поверил и решил, что я просто где-то свернул не там. Но нет. В отличие от прошлого раза, тропа была очень хорошо протоптана, а ступеньки выложены из камня. Я не мог свернуть не туда, это была именно нужная мне тропа.

Я достал рунбу. Рунба сказала, что я точно на нужной тропе.

Мне не было видно, где кончается этот оползень и снова начинается тропа. Я толком и не знал, куда идти, чтобы ее встретить. И все равно я попытался проползти этот участок. Склон был очень крутой, через несколько метров камни сорвались вниз и я проехал пару метров на заднице. Решил, что так недолго и рационалистом стать и пополз обратно. Уселся на камешек и стал думать, что же делать дальше.

Если меня никто не предупредил о том, что тропа уползла — значит, уползла она совсем недавно. Последний мост через реку на другой берег, где есть дорога — в начале Тала. Стало быть, надо идти туда. Еще я обогнал целую кучу народа. Значит, мне придется порадовать их вестью о том, что надо идти назад.

Иду назад. Никого не встречаю. Странно.

Вижу внизу на тропе человека. Машу ему палками. Тот останавливается и присаживается. Спускаюсь к нему. На камешке меня ждет непальский портер с большой деревянной палкой и очень хорошим английским, который делает его похожим на настоящую шерпу.

— Тропу снесло!
— Ты дорогу потерял?
— Да нет. Там тропу оползнем унесло.
— Вон там развилка. Поворачивай налево — ниже будет мост.

И показывает на камень метров в 50 от меня, где нарисованы две стрелки, и рядом с одной — крестик. Я этот камень то ли не заметил, то ли не понял, чего они хотели сказать. И действительно: поворачиваю налево на тоненькую тропинку, спускаюсь вниз — там подвесной мост, который выходит на автомобильную дорогу.

С другой стороны реки хорошо видно масштабы бедствия.

Пришел в Дхарапани. Вытянутая, как колбаса, деревушка с редкими домиками. Целая куча гестхаусов. Почему-то мне захотелось все обойти и выбрать тот, который получше. Каким образом я хотел это определить — непонятно. Все кончилось тем, что я развернулся, пошел в самое начало деревни и выбрал первый самый первый гестхаус. В отличие от моего предыдущего в Джагате, там не было электричества (его не было во всей деревне — случилось что-то) и горячей воды.

Зато гестхаус был оборудован маленьким непальцем в зеленой куртке с логотипом «The North Face» и баскетбольным кольцом. Мячей было две штуки, и оба футбольных, но это нас не остановило. Пару раз мы с пацаном чуть не раздолбали окно неудачными бросками. Увидев наши соревнования, хозяин выбежал с кухни и убрал стол с лавочками, чтобы места было больше. Я обалдел от такой услужливости.

Баскетбольное кольцо, зараза, прибито хреново, и держится под наклоном. Хрен попадешь. Побродил в округе и набрал палок, чтобы под недо поддеть. Помогает, но ненадолго.

— Что, уже чинишь? — услышал я родную речь.

Поднял голову и вижу мою русскую парочку. Каким-то чудом мне удалось их обогнать.

— Ну надо ж чем-то заниматься. — отвечаю, и на всякий случай добавляю — Гестхаус, кстати, так себе.
— У них вай-фай есть?
— Да у них электричества нету.

Заказал пожрать. Пока пью чаек и обдумываю свои дела.

От нечего делать прогуливался рядом. Мимо европеец просвещенного вида и лет под 40 спускался к речке. Поделились друг с другом впечатлениями о Непале.

— А ты на мосту был? — и тычет пальцем вверх.

Поднимаю голову. Мать твою за ногу!

— Там есть деревня вверху. Часа полтора отсюда.

Да уж, мостик что надо. Возвращаюсь в гестхаус и думаю. Времени половина четвертого. Когда здесь начинает темнеть? Черт его знает. Допустим, в шесть. Итого у меня два с половиной часа на то, чтобы добраться наверх и спуститься.

В это время в гестхаус заселился отряд каких-то странных людей. Глаза европейские, а повадки как у армян. Как и моя русская парочка, первым делом спросили, есть ли в гестхаусе вай-фай. Хозяин заверил, что есть. Ну, ему виднее. Гости оказались итальянцами. Шумят че-то на своем в соседней комнате, от которой меня разделяет перегородка из фанеры.

Ладно. Хватаю с собой фотоаппарат и треккинговые палки и убегаю.

Значит, деревушка называется «Наче». Или «Иначе»? Хрен разберешь, что это за палка.

— ИНАЧЕ!!! — заорал у меня в голове голос вокалиста группы «Оргазм Нострадамуса».

Тропа — сплошные ступеньки наверх. Подниматься тяжело. По старой традиции для поднятия настроения запел песню, коль уж она мне пришла в голову.

Извещение для священного засранца
Ты отцеубийца, ты детоубийца!
Ты на их могилах пляшешь свои танцы
А намедни ты в очке дерьму молился!

Выше пошли ступеньки из бетона. И даже перила. По некоторым ступенькам видно, что залиты они были совсем недавно — у бетона сыроватый оттенок. Кое-где разбросаны полупустые мешки с цементом.

А перила тут уместны. Высоко, страшно!

Обратили внимание на провода? Да-да, в эту деревню поехавшие непальцы электричество провели.

Ну вот я и дополз до Наче, свесивши набок язык.

Впечатление только одно: куда я, черт подери, попал?

Изолированная со всех сторон долина⁴ с красивейшими полями. Тихая, но тишину рассекает голос людей на другом конце. Где-то стучит топор. Бесподобно прекрасное и спокойное место.

Ладно, некогда мне любоваться. Темнеет, надо бежать куда собирался — к мосту, а то вот уже и фотоаппарат не снимает нихрена.

Перед деревней непальская калитка, почему-то закрытая. Да пофиг мне, оббежал вокруг.

А перед входом в деревню запнулся. Ощущение было, как будто я к кому-то в дом без спросу вхожу. Поднял над собой палки, чтобы не стучали.

Шел по деревне затаив дыхание. Ощущение, как будто тебя телепортировали к инопланетянам на другую планету, а ты делаешь вид, что всю жизнь тут прожил и вообще всех знаешь. Тут я хорошо понял, что все деревушки, которые я видел до этого — просто переделання под обслуживание белых людей херня. Дома переделаны, люди переделаны, все переделано.

Наче состоит из одной узенькой дорожки, вокруг которой застройка такая плотная, что кажется, будто люди живут по одной крышей.

В конце деревни попался пацан лет шести. Спросил у него, где мост. Тот сначала не понял, пришлось повторить. Потом показал. Я хочу обратить ваше внимание: я спросил дороги у шестилетнего пацана из деревушки в жопе Непала. На английском.

Мост, судя по всему, не сдан в эксплуатацию. Мне пришлось прыгать с вот этого оврага мне по плечо.

Да и вообще непонятно, откуда и куда он ведет. Никаких троп рядом нет. Просто мост.

Ну что, надо идти.

Страшно?

Да, знаете, нет. То, что чувствуешь на этом мосту — это не страх. Это паника мозга, который не может собрать картину того, что видят глаза.

Ах да, вы ведь понимаете, что эта подвесная хренотень прыгает как батут от каждого твоего шага?

Нет, я вряд ли смогу описать, на что это похоже. Приходите сами. Хороший аттракцион. Деревня Наче, можно дойти из Дхарапани, а можно и из Карте.

Иду обратно. Непальцы из деревни перепахали все поле и приходится карабкаться по пыльной земле.

На обратном пути встретил целую кучу непальцев. Ага, я уже видел эту форму в Катманду — школьницы домой чешут.

Один школьник остановился со мной поговорить, остальные тоже встали. Наверное, у них круто считается — с иностранцем поговорить.

— А ты из... — и тут я замолк на секунду. Как это деревня называется? Так, «оргазм нострадамуса», «иначе», точно! — Наче?
— Да.
— Такое красивое место!
— Ага, — ответил мне парень с блеском в глазах.

Я шел обратно и уже никуда не торопился. Ничего со мной не сделается, если не успею засветло. Я вообще больше ни о чем не волновался, только думал. На кой хрен мне вообще эти горы? Я на них смотреть пришел? Что я, гор не видел? Лучше б побродил по деревням, пообщался с местными. И снимать надо, снимать людей! А людей я снимать боюсь. Они тоже по-разному реагируют, а пасти их и ждать момента, когда они перестанут тебе улыбаться и позировать — утомительно. А надо, черт подери! «Надо». Я только-только хотел завязать с фотографией, даже хотел фотоаппарат дома оставить, а тут «надо». Эх.

Пока, Наче! Моя любовь, мой маленький затерянный мир.

В гестхаусе за столиком на веранде меня ждали итальянцы. Пошел к ним. Они сидят, тупят в телефоны.

Подошел хозяин:

— Вам нужен пароль от вайфая?
— Нет! — сказал я даже как-то излишне агрессивно. — Я пришел в Гималаи, а здесь... Сколько... Раз, два, три, четыре, пять... Пять взрослых мужчин уставились в экраны. Что за херня вообще?

Итальянцы смущенно смеются.

— Жены, — поясняет один. — Попробуй только на связь не выйди.

Спросили, где я был. Услышав ответ, хозяин оживился и стал делиться впечатлениями от моста. Да, мост был хорош.

Разговор с итальянцами как-то не заладился. Они не понимают, что я говорю, я не понимаю, что они говорят. Неприятно.

Пошел дождь. Итальянцы испугались, не придется ли завтра в гестхаусе ждать. Я уже просек фишку с местной погодой и заверил, что утром никакого дождя не будет.

Мой Pentax K-r еще с самой Москвы работал на четырех AA-батарейках. Обычных батарейках, алкаиновых. Ночью хотел поснимать на длинной выдержке вид из окна — фотоаппарат выдал «battery depleted». Хотя в Джагате еще работал. Но не было похоже на то, что батарейки разрядились, скорее просто не могут отдавать большой ток. Придется для фотографирования ранним утром вставлять родной литий-ионный аккумулятор.

5 апреля: Дхарапани — Чаме

Это было то самое утро, когда я, проснувшись, первую минуту пытался вспомнить, как я тут оказался. Быстренько перемотал в памяти пленку — ага, это комната в гестхаусе, я четвертый день в Гималаях, шестой день в Непале, я уже давно хотел сюда слетать.

JetBoil оказался чертовски приятной штукой по утрам. В руке сидит как влитой, ходишь с кипяточком, зубки чистишь, чаёк пьешь. Итальянцы хай спят, а я пойду. Рано утром здесь лучше всего. Только небо дорогу осветило — и пора идти.

Ребятки, половина седьмого, а мы в ущелье, как я вас в такую темень сфоткаю?

Впереди показались кое-какие голые скалы. Слава тебе, Господи, горы начинаются. А то я уж подумал, что целую вечность буду идти по этому лесистому ущелью.

Справа к моему ущелью примыкало еще одно. И там было вот это:

Было ясно, что гора находится очень далеко. И что она высокая, судя по тому, что ее отсюда видно.

Дхарапани оказалась чертовски растянутой деревней. Где-то здесь должен быть чекпост. Встречный непалец поинтересовался, был ли я на посту. Оказалось, что я его пропустил. Возвращаюсь назад.

На стенах чекпоста была занимательная статистика. Из нее было ясно, что все забивают на то, чтобы отметиться в конце маршрута.

— А что это за гора? — спрашиваю я у женщины, которая что-то переписывает из моего пермита себе в журнал.
— А... Манаслу.⁵

Мой любимый непальский баннер. Такой висит почти в каждоый деревне.

Ущелье повернуло влево, и я наконец-то увидел снежные вершины. Слава Богу, я таки попал в горы. На джипе популярная надпись «Будда родился в Непале».

Так закупорена бутылка воды, которую разлили на фабрике, а не на местном дворе. Бутылка стоила в Дхарапани 80 рупий. Изготовлена из тоненького пластика, который сминается в лепешку без особых усилий. На бутылке так и написано: «crush after use».

Но я бутылки просто так не выкидываю, мне они еще нужны. Именно здесь я встретил свою первую станцию по разливу «безопасной» воды. Говорят, белые люди пришли, настроили здесь «технолгию очистки», а местные теперь это все поддерживают в рабочем состоянии.

Оказалось, что вода здесь не бесплатная — с меня попросили 40 рупий.

А чуть поднявшись по дороге валялось хорошее объяснение того, зачем надо кипятить воду из местных ручьев. Дохлый бык разлегся прямо поверх потока. Можно набрать горной воды из ручейка внизу и лечь потом рядом.

Чуть-чуть поднялся — уже видно что-то новое. Снег сдувает с какой-то вершины массива Мансири-Гимал. Видно плохо, но до этого я такое видел только в кино.

Горы появились, а дорога никуда не делась. Идти по ней уныло. Настроение совсем падает. Позти начинаешь как черепаха.⁶ Есть короткие NATT-тропинки, да вот только ни все представляют собой крутой срез пути между двумя витками серпантина. Нет, спасибо, я уж лучше по дороге.

Непальцы ремонтуют выдолбленный в скале участок.

Один молодой ремонтник попросил у меня воды, а потом изъявил желание забрать у меня солнцезащитные очки. Я уж приготовился морду набить мелкому гаденышу, но все обошлось.

Дальше мне встретилась речка, достаточно глубокая, чтобы набрать в ней воды в ботинки. Попрыгал по камням и перескочил на другой берег.

 — Все нормально?

Рядом за камнем сидел треккер-еврей и грел чай на горелке. Я со своим джетбоилом решил присоединиться. Чая у меня с собой не было — позаимствовал у него. Еще с ним была девочка, смуглая азиатка, которую я уже встречал на тропе, но она была настолько блеклая, что и рассказать нечего.

— Na zdorovie! — сказал он мне и поднял чашку с чаем.

И тут я понял, что настал мой звездный час. Я сто пятьдесят раз видел, как в кино американцы говорят «на здоровье», демонстрируя знания русского этикета. И я все это время представлял себе, как однажды объясню кому-нибудь, что в России никто не говорит «на здоровье» чокаясь, все пьют «за здоровье». А «на здоровье» — это аналог «you're welcome». И вот он, случай! Одной мечтой меньше.

Потом я помыл чашку и отдал ему со словами:

— Спасибо!
— Na zdorovie.
— О, ты быстро схватываешь.
— А еще я знаю... Mezhdy pervoi i vtoroi promezhutok nebolshoi, — выдал мне почти на чистом русском, лишь слегка, по-еврейски, смягчая «ж». Я от неожиданности рассмеялся.

А волшебство чаепития сработало — идти дальше стало веселее.

Склоны над дорогой были сплошь облеплены белыми цветами, очень похожими на землянику. А мои друзья, как оказалось, не знают, как земляника цветет.

Дальше мои попутчики поперлись по тропинке, которая срезала серпантины. Я, естественно, продолжал идти по автомобильной дороге. Обогнал их на первом же витке.

— Одно я понял в горах — никогда не срезай! — засмеялся я и пошел дальше.

Какие-то ребята из Швеции (или Швейцарии?) поперлись фотографировать коров. Не, ну посмотрите сами — что еще тут можно фотографировать?

Дымка над горами ужасная. Все кажется плоской декорацией. Как будто на фотообои смотришь. Никогда еще у меня не было такой проблемы в горах. Надо приходить сюда в ноябре.

Почувствовал, что правое ухо сгорело. На четвертый день я вылез из ущелья, называется. Натянул бандану пониже на уши. Лицо чувствовало себя нормально, но я все равно достал из кармана свой маенький тюбик солнцезащитного крема и слегка намазал лицо.

Вообще я решил, что пожру нормального далбата, когда доберусь до гестхауса. Не потому, что время хотел сэкономить — наоборот, перекусивши идти проще. А просто для того, чтобы сэкономить деньги. У меня оставалось 13 дней и 24 600 рупий на то, чтобы добраться до Покхары — меньше 2000 рупий на день. Хватит этого или нет — я понятия не имел. В интернете читал, что чем выше, тем все дороже. Так что решил, что экономить надо здесь, пока я внизу. К тому же выше будет интереснее.

Но тут в одной деревне на развилке так красиво и умиротворяюще стоял дворик, что я зашел туда и попросил чаю с пирожком.

Заведение было населено двумя женщинами и детишками. Один такой детенок полез ко мне на стол. Отражение от светлой скатерти сработало как отражатель, и так получилась заглавная фотография для этой статьи.

Тем временем ее бабушка хватанула дров во дворе, запалила печку и теперь месит тесто для яблочного пирога.

Пирог был просто обалденным. Даже лучше того, которым меня кормили в Джагате. Резаные ароматные яблоки, запеченные без намека на сахар. Это я удачно к вам в Непал зашел. Европейцы определенно ничего не понимают в яблочных пирогах.

Сотовый как работал, так и работает. Местный оператор Namaste. Никакой романтики.

Умиротворящее место, но надо дальше идти. На развилке я выбрал тропу вместо дороги — дорога обещала перепад высоты.

Догнал группу европейцев. Рюкзачки маленькие, поясные ремни незастегнуты, одни рупии несут небось. Половина уже в зрелом возрасте. В Тханчоке выбрали себе для привала лоджию с самым клевым видом. Ну а я с ними сидеть не стал. У меня шило в заднице, у меня план. Сегодня надо дойти до Чаме, так что я их сфоткал и дальше пошел.

Вообще хрен разберешь, где тут Тханчок, а где не Тханчок. Тут штуки три изолированные деревни. Вот это снято точно в Тханчоке.

Очень такое непальское место. Хотя задерживаться надолго здесь не хочется. Но даже здесь мне фотографию испортит кусок провода.

По дороге меня нагнал непалец средних лет с небольшим туристическим рюкзаком. Разговорились.

— Я в Чаме гестхаус держу. Называется «отель Манаслу». Заходи.

По пути я встречу еще штук пять отелей Манаслу. У непальцев туговато с фантазией на брендинг.

— Манаслу — это гора такая, да? А какой она высоты?
— Ну... Где-то восемь тыщ метров.

Охренеть! Это я прошел мимо восьмитысячника!⁵

Ну а вскоре он прибавил шагу и умотал вперед.

Долина Нар-Фу закрыта для одиночек.⁷

Второй мой чекпост. Тут все серьезно. А стоит он на развилке. Направо — в долину Нар-Фу, налево — туда, куда мне надо.

Я так и не понял, что значит «туристическая полция». Они туристов охраняют или гоняют?

А конкретно этот полисмен заинтересовался моей рунбой, которая была присобачена на резинку к лямке рюкзака. Попросил посмотреть, долго с растерянным видом вертел в руках. Папуасы, блин. Сейчас он пишет что-то в моем пермите.

Дошел, наконец, до Чаме. Там стоит длиннющая цепь молельных колес. Ну или я не знаю, как «praying wheels» перевести литературно. Если тебе лень читать мантру, то ты можешь покрутить колесо, в которую запихнули ленту с этой самой мантрой, и она будет сама читаться. А можно просто идти с вытянутой рукой вдоль ряда колес и крутить их все сорок штук, тогда вообще +40 в карму.

Захотелось сделать пафосную фотку. Я уже не человек, я будда, ом мелафефом бва кха ша.

Дальше я обнаружил сооружение еще хуже. Непальцы любят гидроэнергетику. Вода крутится, карма мутится. Ом мелафефом бва кха ша.

Чаме — большой поселок: там кроме основной дороги есть еще и улицы, которые к ней привыкают. Административный центр, как-никак. Пошел я по этим улицам гулять — авось какой-нибудь гестхаус интересный найду. Люди встречаются неприветливые какие-то. «Too much authorities» — подумал я. Даже человека в местном варианте официального костюма встретил. Важный такой, а ростом мне по сиську.

Местный маркет. Продается все на свете. Китайское снаряжение (как и в Катманде), батарейки, флешки. Совершенно убивает желание играть в выживальщика и грузить тонны барахла себе в рюкзак.

Не понравилось мне Чаме. Пошел я на окраину гестхаус себе искать. Увидел вот такой водонагреватель. «О! — думаю, — помоюсь нормально». Туда и пошел заселяться.

Хозяйку еле нашел. Она жила в отдельном здании вместе с кухней и столовой. Красивая такая непалка, которая больше была занята своими детьми, чем туристами.

Столовая была поделена на две части: в одной столы со стульями для европейцев, в другой коврики на полу и столик ниже колена для непальцев.

А вот, кстати, меню.

Там же я встретил треккершу, чью жопу на фоне маленького непальца я сфотографировал в Чамдже.

— I am from USA, — произнесла она как-то осторожно. Ну да, такая лошадиная морда, я должен был догадаться. Интересно, в путеводителях еще не пишут, что русские пиндосов ненавидят, и надо представляться каким-нибудь канадцем?
Я не заполнил, как ее зовут. «Лаура», что ли?
— I memorized you as a «bridge lady».
— Ha ha, what bridge exactly?
Да тот, на котором ты раскрыв рот стояла и переходить боялась. А потом я заблудился и ты меня обогнала, зараза.

На этот раз к далбату была картошка.

Кроме того, меня угощала орехами хозяйская дочка. Маленькая совсем, сопли пузырем. «Сейчас нажрусь ее соплей, заболею и сдохну» — подумал я, но от угощения отказаться все же не посмел.

На карте была обозначена станция по розливу воды, мимо которой я прошел. Взял пустую бутылку и пошел затариваться. По пути встретил того европейца, который показал мне мост у Наче, в компании своих сородичей.

— Как дела? — спрашивает.
В ответ я молча показываю свою обгоревшую руку.
— it's called sunburn! — и смеется.
— Гляди на его ухо! — говорит второй, и смеются уже все. У меня одно ухо белое, другое красное.

Непальцы тем временем играют в волейбол. На высоте в 2700 метров.

Станцию по розливу воды нашел, а в ней — никого. Набрал себе сам, денежку на столе оставил. Индусский боженька смотрит потому что.

Вернулся обратно, пошел в душ. Душ оказался холодным. «Ладно, — думаю, — подожду». Через пару минут вода пошла горячая, как в бане. Ну наконец-то, с выбором гестхауса не ошибся. Полотенца у меня нету, расчески нету, напяливаю термуху и иду с распущенными волосами гулять и сушиться.

Ковш от экскаватора посреди Непала. Не в первый раз вижу уже.

В огородах растет самая обыкновенная пшеница.

Моя комната. Штукатуренные стены, свежие простыни с розочками и лампочка.

От скуки перед сном я решил потратить драгоценную энергию батареек на просмотр того, что наснимала камера. Так себе развлечение — экран у меня потерт еще предыдущей хозяйкой, а баланс белого традиционно съехал в сторону розового. Но одна фотография мне понравилась. Та, с дитем непальским. «Ну, уже не зря в Непал слетал» — подумал я и лег спать.

6 апреля: Чаме — Верхний Писанг — Гхуару

Вставать рано в Непале очень просто. Вечером очень скучно, делать нечего, идешь спать. Как небо светлеет — так ты и просыпаешься. По крайней мере мне казалось, что это просто. Остальные туристы ходили группами и до поздней ночи развлекались трындежом на своих родных языках. На тропе рано утром я их редко встречал. В основном одиночек.

В этот раз я проснулся в пять утра. На улице еще темно. Нагрел воды зубы почистить, вышел из комнаты — и увидел вот это:⁸

Вчерашняя дымка разошлась, и посреди темного неба и черных скал светился снег настоящих, мать их, Гималаев. Таких. какими я их всю жизнь представлял.

Мне это сразу вставило пороху в задницу и я побежал собираться. Нехер ждать полудня, пока все опять туманом затянет. А светает-то, светает на глазах!

Вышел. Непальцы еще спят. На улице некому «намасте» сказать.

Вчерашние ожоги болят, но уже как-то по-другому, а в мягком утреннем свете смотрится еще шикарнее. Посередине белая полоса от треккинговой палки.

Тот белый кусок горы скрылся из виду за лесистыми скалами. Вылазят другие.⁹ Утреннее солнце уже добралось до них, и на них смотреть больно, как на люминесцентные лампочки. Аж в глазах мерцает.

Чрезвычайно полезный указатель. Налево от камня была дорога, я пошел направо — в гору по тропе.

И не пожалел. Я попал в тихий лесок, где земля была усыпана мягкой хвоей. Дорога тем временем уползла куда-то вниз.

Назад посмотришь — тоже горы. Только против света их нихрена не видно. Наверное, по этой причине не стоит ходить по этому маршруту в обратном направлении.

Если вы непалец, и вам нечего делать, но тонко устроенная душа поэта делает таскание камней слишком скучным для вас занятием — вы можете вместо этого нацарапать на камне какую-нибудь мантру.

А потом просто выбросить этот камень в кучу у дороги. Идешь — красиво.

Я, правда, не уверен, что это мантра. Возможно, тут говорится про нерадивого соседа, который уже второй год не возвращает долг.

Выдолбленная в скале дорога совсем свежая. Привет, Гуамское ущелье.

Скалу, похоже, долбили отбойными молотками, а потом в эти дыры закладывали взрывчатку.

Куски ледяного ада то и дело выглядывают из-за скал. Где-то там, высоко, где снег не отличить от облаков. Да, сегодня я пришел куда надо.

Ущелье стало расширятся, и позади меня вылезла гора. Черт подери, как она обалденно смотрелась! Я шел чуть ли спиной вперед — такое завораживающее зрелище. Реально перехватывало дыхание от восхищения. Я задирал голову вверх и расплывался в улыбке. Само собой, сделал целую кучу фотографий. И знаете, как это выглядит?

Разочарование всей поездки просто. Я не знаю, как такая красота умудрилась так хреново смотреться на фотографии. Ведь был такой масштаб!

И голову по-настоящему задирать приходилось.

Ну да хрен с ним. Спасибо, что выслушали. Если что — приходите сами смотреть. Я уверен, что та гора все еще на месте.

Между тем спереди выползно тоже интересное.

На другом берегу реки подъем в лес. Залез. Там в рядок от тропинки пара деревянных киосков. В одном дед сувенирами торгует, в другой девка с местными рисовыми чипсами. Я точно знаю, что я первый турист из Чаме, а они уже, вон, проснулись.

У девки на полке лежал китайски сенсорный телефон на андроиде, в котором играла мелодия индусского разлива.

— Не хотите #№@%&?
— Кого?
— Вот, с картошкой — и протягивает мне тарелку с какими-то пирожками.

Пирожок стоит 50 рупий. Горячий. Зажаренный прямо тут же на сковородке на камнях.

— Сфотографировать можно?
— Да, конечно.

Обалдеть можно, как я боюсь фоткать людей.

— Эх, вот жениться бы на такой! — думаю, — Залезаешь ты, значит, с корешом на какой-нибудь шеститысячник, а там она сидит и встречает, чай горячий, далбатик, момошки, вся фигня. Хотя, зачем мне кореш, когда ее вместо шерпы можно брать? Эта-то точно ныть в походе не будет. Хотя нет, почему это «вместо» — самая ведь настоящая шерпа, поди. Где-то тут они и должны жить. С такой не только не шеститысячник...

Поднимаешься дальше. Язык на бок, ноги оступаются на пыльной тропинке. Глядишь — столб посреди леса. Оглядываешься. Нет, точно — на горбу притащили. Дорога далеко. Чертовы непальцы.

Между тем с других сторон меня окружало очень странное образование. Гора, не гора — напоминало это отшлифованную скалу. Местами на ней лед не растаял и блестит на солнце так, что без очков смотреть не возможно — слепит.

Нет, конечно, в ней есть свои трещины, неровности. Но все равно не верится. Не бывает таких ровных гор. Ну не может быть и все. Скорее кто-то пришел и отколол кусок, вот так эта гора появилась.

Вторая особенность — рядом с этой горой страшно идти. Ты чувствуешь страх высоты, несмотря на то, что никаких пропастей рядом нет. На нее просто страшно смотреть. Я не знаю, почему. Видите — справа мхом обросло? Так вот это деревья.

Ущелье свернуло налево и превратилось в широкую долину. Вокруг выжженая солнцем пустыня. Вот это уже было похоже на Тибет. Я никогда не был в Тибете, просто мне больше не с чем было сравнить.

Пустыня, между прочим, самая настоящая. Верблюжья колючка растет. Я до этого ее ни разу не видел. Просто вспомнил мой старый учебник природоведения за четвертый класс, в ужасной пластиковой обложке. Нас в школе учили, что нехорошо учебники без обложек таскать. В чертвертый класс я, правда, не ходил — листал я этот учебник в третьем классе.

Набрел на поселок-призрак. Заходи и живи.

Жара, декорации вокруг и хилая растительность добавляют колорита этому месту. Долина смерти!

Но реклама достанет вас даже здесь.

В этой долине я встретил корову. Старая, облезлая, шерсть клочьями, шкура свисает.

Корова медленно и невероятно плавно шагала по пустыне, прислонив голову к земле и что-то оттуда поедая. Я подошел к ней. Корова никак не проявила себя по поводу моего существования рядом.

— Коровка, что ты там кушаешь? — спросил я у нее с жалостью. Под ногами один песок, да хвоя валяется.

А потом я стоял и слушал. «Хрум, хрум» — корова отрывала зубами какую-то травку, которая едва пробивалась сквозь этот песок.

Я слушал, замолк сам, и замолкли мысли в моей голове. И тут я в первый раз за все путешествие почувствоал себя здесь и сейчас. До этого я все время был в каких-то мыслях, думал о прошлом, планировал на будущее, все время жил в голове, а тут бац — и я стою посреди тибетской пустыни, вокруг никого, тишина, и только корова рядом, похожая на смерть.

Я снова попытался представить место на глобусе, где я сейчас. Почему-то не получилось. Было ощущение, что нет никакого глобуса, и прошлого у меня никакого нет, а есть только вот эта пустыня и эти ботинки у меня на ногах.

Сраная корова. Вот это вштырило.

7 апреля: Гхуару — Чулу — Брака

Baby I'm Worth It

8 апреля: Брака — базовый лагерь Тиличо

Вместе с велосипедистами мы одновременно уперлись вот в эту чудную табличку.

— О, это определенно что-то, — сказал я вслух. Велосипедист усмехнулся. Ну а что? Если б я жил в таких ебенях — я бы тоже этим гордился.

9 апреля: базовый лагерь Тиличо — озеро Тиличо — Шри Кхарка — Верхний Кхангсар — Нижний Кхангсар

10 апреля: Нижний Кхангсар — Летдар

11 апреля: Летдар — Торонг-Ла — Муктинах

12 апреля: Муктинах — Кагбени

13 апреля: Кагбени — Джомсом — Марфа

14 апреля: Марфа — Джомсом

15 апреля: Джомсом — Бени — Покхара

16 апреля: Покхара

17 апреля: Покхара — Катманду

— А где остальное?
— Не знаем. Так и было.
— Но тут только одно слово.
— А ты знаешь, что оно значит?
— «Why».
— А как произносится?
— Zachem.
— Zachem?
— Да, za-chem.

18 апреля: Катманду

19-20 апреля: Катманду — Шарджа — Москва, возвращение домой

Советы будущим путешественникам

• Если боитесь, что вас обокрадут — пользуйтесь банковскими картами и банкоматами. Если не боитесь — привозите наличные доллары. Курс в обменниках хороший, и они более доступны, чем банкоматы.

Примечания

¹ ↑ А после того, как я уже начал писать эту статью, стали происходить и такие вещи.

² ↑ В наказание за это я пропустил Бахунданду, которая обещала быть красивым местом.

³ ↑ Раз, два, три, четыре, кого еще забыл?

⁴ ↑ Придя домой и посмотрев в Google Earth, я обнаружил, что это не долина, а плато. Оттуда дымка и облака закрывают обзор, поэтому рельеф нифига не понятен.

не обращайте внимание на надпись «Karte» — она выставлена неправильно

⁵ ↑ На самом деле это была не Манаслу, а гора в 5800 метров, для которой я не нашел названия на карте.

⁶ ↑ На самом деле на этом участке был крутой подъем высоты. Но об этом я узнал уже дома.

⁷ ↑ У меня Бартунов умер от этой хуйни.

⁸ ↑ Похоже, это Lamjung Kailas, 6983 метров.

⁹ ↑ О нас пишут. Картины.